Первая ночь прошла относительно спокойно. На следующий день во время минометного обстрела сильно контузило молодого парня, позывной «Малой». Мальчишка сирота, воевал в ополчении с самого начала и уже успел получить и контузии и ранения. Когда его к нам привели, ему было очень плохо — болели ушки и голова. Терял сознание. Пока оказывали первую помощь, начался повторный обстрел. Все моментально спрятались в окопы. А у меня мальчишка контуженный на руках. Я его обняла и прижала к земле. Обошлось, слава богу. И тут заметила острый взгляд командира Змея. Мне особо некогда было задумываться по поводу этого, нужно было везти Малого в Донецк в госпиталь. Дали мне машину с водителем, и мы через поля подсолнуха и кукурузы поехали. По дороге ему совсем плохо стало. Привезли в нейрохирургию, отдали врачам. Сами заехали на базу к нашим. Там оставались семьи наших бойцов. Ведь все покинули свои дома, забрав самое ценное — детей и жен. Там уже стояла новенькая «Скорая помощь», которую удалось получить через начмеда корпуса Липовскую Наталью Николаевну. Загрузили туда воду, продукты, коробки с медикаментами, подготовленные заранее, и двинулись в обратный путь. Машина была встречена с восторгом. Это очень облегчало нашу задачу по спасению ребят. Да и намного легче и удобнее иметь под рукой автомобиль, ни от кого не зависеть и возить с собой гораздо больше медикаментов, чем мы носили в своих рюкзаках. Отношение бойцов и командиров к нам после этого поменялось из настороженного в дружеское. Они увидели, что мы не требуем себе каких-то привилегий, воюем вместе со всеми и стараемся для них. Приняли в «стаю». Мне стал понятен пристальный взгляд Змея в тот момент, когда я прикрыла собой раненого мальчишку. Он меня признал своей.
Вечером мы, все кто выжил, сидели вокруг костра в полуразрушенном здании. Блики пламени колыхались на лицах, и по кругу шла алюминиевая кружка. Мы поминали ушедших товарищей. Погибших в бою с объединённой европейской фашистской силой и местными её прихвостнями. Грудью, с лёгким стрелковым, пошедших на вражеские укрепления и шквальный огонь. Собою заслонивших город Донецк и его мирных жителей от бесконечных обстрелов. Точно как в ту, большую, прошлую войну. В этот бой пошло восемьдесят человек, вышло из него, считая раненых, тридцать три.
Викуля, вместе с Ангелом, успешно притащила туда и обратно обоих балбесов, в нескольких кратких выражениях охарактеризовав «уровень» работы «российских спецслужб», присылающих «сюда» «таких балбесов». Я покаянно сообщил ей, что это отнюдь не разведчики МО РФ «под крышей волонтёров» — это действительно волонтёры. А где же кадровые разведчики?
Только перебинтовали этих тварей — мимо нас на огромной скорости попыталась проскочить ещё одна легковушка с людьми в военной форме, чуть не сбив пулемётчика, махавшего ей «остановись». Стали, дружно постреляли — никуда она не делась, осталась в кювете вместе с очередной порцией укровских умников, драпавших из котла. Потом показалась целая колонна. Дружно заняли позиции для стрельбы, ощущая твердеющее в груди напряжение. Наш боец проверил документы — перепуганные гражданские. Махнули им «езжайте». Тем временем на горизонте, прямо перед глазами, как в голливудском блокбастере, разыгрывался «экшн-эпизод». Какой-то снаряд умудрился попасть в тончайшую, ажурную железку высоковольтной мачты. Яркая вспышка — и мачта величественно валится набок.
Но всё это не имело значения, надо было драться. Я очень остро почувствовал, что надо будет сказать что-то, что поддержит его в этот трудный момент, даст силу подобрать нужные слова и повести ребят. И я ответил: «Мы все умрём. Обязательно. Потому, что все люди смертны, бессмертных не существует. Завтра… или через 50 лет. Но умирая через 50 лет на земле, порабощённой европейскими нелюдями, с детьми, ставшими проститутками и пидорасами при них, — разве мы не будем готовы отдать всё, что у нас есть, за возможность умереть завтра — ради микроскопического шанса повернуть колесо истории?» Его лицо чуть разгладилось, садясь в машину, он тихонько мне сказал: «Заезжай после войны ко мне в Подмосковье». «Это ты заезжай ко мне в Подмосковье — я тоже оттуда», — ответил я. Мы молча пожали друг другу руки. На следующий день мы вместе пошли на штурм Донецкой областной государственной администрации.