Тумен был рассеян. В жестокой сече Батый потерял помимо зятя ещё нескольких родственников, — в том числе племянников и внуков.
Перед моим внутренним взором стояли глаза всех тех сотен людей на перекрёстке. Как позже оказалось, их было более полутысячи. В данный момент времени я счёл их спасение приоритетной задачей. И если бы он попытался мне возражать — я бы его убил на месте. Меня, скорее всего, потом расстреляли бы за это — но это не имело бы большого значения. Пятьсот мирных, во всяком случае, дороже, чем один военный.
В тот день по приказу командования мы сделали один рейс в Логвиново — вместе с приданным нам МТЛБ. По пути наша сломалась, и мы сначала вывезли раненых на их машине, а потом оттащили на тросе нашу сломавшуюся коробочку.
Аэропорт считался красивейшим в Европе. Везде сталь и стекло, сочетание изысканных цветов и прекрасных форм, неземная, устремлённая в будущее архитектура космопорта… Кто мог подумать, что в ближайшем будущем завистливая блудница Европа пришлёт сюда своих наёмников и спецслужбистов, которые превратят это чудо человеческого труда в груду руин… За аэропорт «бодалово» шло постоянно, крайне ожесточённо. Мощные укрепления и тяжёлое вооружение укров — и лёгкое стрелковое нашей пехоты, изредка не очень сильная поддержка артиллерии. Мы несли тяжёлые потери, но надо было идти. Надо было штурмовать. 25 сентября пришла очередь и нашего подразделения.
Потом я воевал с Дедом, с ним было весело, выскочим несколько человек на блокпост и давай их фигачить. Я тогда бейсбольной битой фигачил посты, проломишь несколько голов — остальные бежать. Зарубок тогда наделал на автомате… Тогда я даже поляков ложил — у меня на автомате были рисочки и крестики. Рисочка — укроп, крестик — иностранец. По документам — поляки. Вот только на нуле я опоздал, ни одного негра не убил.
Я выбежал к броне, нашёл командира, кратко разъяснил ситуацию. Несколько человек офицерского состава пересели к нам на МТЛБ — и мы пошли головными. Скрытно выехали через посадку на прежнее наше место — километрах в пяти отсюда, нагло, на бугре торчала вражеская техника, видимо ожидая, пока их пехота додавит-таки наших танкистов на «неработающих» танках. Отчаянная стрельба доносилась из Логвиново аж сюда, но на холме, где стояли наши танкисты, по-прежнему было тихо — не иначе как Милостью Божией наши пара жалких рожков и одна граната произвели неожиданно сильное впечатление на вражескую пехоту, и та лезть пока побоялась.