— Сейчас там наших забьют! — резко взвился до того молчавший Красный.
Моё лицо излучает безмятежный комфорт, которым переполнена душа. Тонкие очки в дорогой оправе. Свежая кожа благородной белизны интеллигента несчитаного поколения. Какой экстремизм? Такой мухи не обидит!
Работа налаживалась. Настя из Питера продолжала присылать медикаменты адресно на Юрия Юрьевича. Друзья из Москвы присылали деньги на нужды госпиталя. С их помощью купили рации, поставили камеры наружного наблюдения, чем существенно облегчили работу караульных. Приближалась зима, и не хотелось морозить людей без необходимости. Да и намного удобнее — обзор отличный.
Так вот, в преддверии предстоящих жестоких наступательных боёв, мне приходилось активно бороться с командованием, решать вопросы материального снабжения медслужбы БРИГАДЫ — исключительно за счёт добровольной помощи моих друзей, и предпринимать меры на случай покушения на меня, либо попытки незаконного самочинного ареста.
Располага гудела. Только что вернувшиеся ребята торопливо отмывались, ели, взахлёб рассказывали. Многих трясло от пережитого, многие нуждались в малой, но столь важной медицинской помощи — лечении потёртостей, ушибов, травм, и у нас с Ангелом было много работы. А потом прискакал Рязань, как всегда юморной, быстрый как ртуть, сказал ей выбирать себе снайперку — и они группой на бэтээре умчались под Снежное. Это был второй случай за компанию, когда малая группа брала с собой Ангела — снайпера, но не брала меня. Врачей традиционно принято беречь, но, этот второй раз я рассердился ещё больше, чем в тот первый — на макеевской комендатуре. Именно тогда я решил, что должен добиться такого звания и должности, когда мне никто не сможет запретить идти с ребятами туда, куда нужно.
Гибель за свой народ, «за други своя» не бывает напрасной. Из гарнизона Ясиноватского поста вышло много ярких людей, которые послужили нашему движению надеждой и опорой, которые в самые трудные моменты вынесли на своих плечах невероятную тяжесть противостояния нескольких тысяч почти безоружных человек (а именно столько составляли силы нашего ополчения вначале) с объединённой пропагандистской, шпионской и карательной машиной фашистского Запада. И всех их воодушевлял дух их первого командира, который незримо стоит и теперь за нашим плечом, навсегда. Вадик, дорогой друг, мой первый командир — будь счастлив в Валгалле, пируя с воинами, отдавшими жизнь за свою Родину и свой народ! Ты всегда с нами, и твой светлый образ незримо будет вести нас к победе, сколько бы десятков лет нам ни пришлось сражаться…