В этом подразделении с нами служило очень много достойных и честных людей. Но особо хочу выделить одного человека. Все его звали Док. Он и правда медик, практиковал нетрадиционные методы лечения, поставил на ноги очень много людей. Когда начались все эти события, он, как человек честный и порядочный, не мог находиться в стороне от этих процессов. Док профессионально занимался боевыми единоборствами, имел очень хорошую физическую форму, что помогало ему во время боевых заданий. Для своего отряда Док был непререкаемым авторитетом, он действительно очень смелый и умный человек. А ещё — всегда очень внимательный и добрый. Один из самых достойных людей, каких нам доводилось видеть в жизни.
Но невозможно сидеть в безопасности, зная, что людям, живущим рядом с нами, может понадобиться наша помощь. Однажды нас накрыли «Градами» довольно прицельно — не долетело буквально 500 метров. Незадолго до этого над базой летал беспилотник, который пытались сбить со всего наличного стрелкового оружия, но не получилось. Вся масса снарядов упала на поселок, находящийся за нашей базой. Все дружно погрузились в машины и несмотря на то, что обстрел мог возобновиться, поехали туда. Надя тоже схватила свою медицинскую сумку и прыгнула вместе с нами. Когда подъехали, увидели несколько домов, объятых пламенем. Разделились на группы и побежали вытаскивать людей. Мы с Надеждой и бойцом позывной «Одесса» бежали вдоль улицы и криками привлекали внимание местных жителей, чтобы люди слышали, что пришла помощь. Возле одного дома люди нам подсказали место, где жила одинокая старушка. Побежали туда. В летней кухне в подвале обнаружили пожилую женщину. От страха у неё отнялись ноги. Надя спустилась вниз, а я и Одесса за руки достали старушку и положили на кровать. К этому времени приехали «Скорая» и пожарная, вызванная Юрой еще когда мы только ехали туда. Старушку погрузили в машину, и тут на наших глазах обрывается электрический провод и падает на крышу этого домика. Несколько мгновений, и он вспыхнул, как факел. Система залпового огня «Град» не зря имеет такое название. Результаты его работы действительно похожи на последствия града — природного явления. Под ногами валялись срезанные ветки, куски шифера и доски от заборов. На один такой кусок забора я на бегу наступила и проткнула гвоздем ногу. Но заметила это только тогда, когда вернулись на базу. Всего в ту ночь мы вывезли около десятка пострадавших. Сгорело три дома. Вернулись в расположение грязные, уставшие и злые. Но свою работу мы выполнили.
Грузовичок с надписью «Продукты» и красивым рисунком колбас и фруктов на боку завершил малый полукруг как раз напротив столовой.
Ладно, пусть у русских военных врачей нет приказа вышестоящего руководства (кстати, а почему?) — но ведь в позапрошлом веке, в прошлом русские врачи не по приказу, а по зову сердца ехали добровольцами в Африку, Индокитай — лечить тамошнее население от эпидемий и увечий, полученных в ходе военных конфликтов. Что случилось с тех пор с отечественной медициной? Сейчас массово убивают наших соотечественников, не каких-то там далёких негров. Женщин, детей, стариков — всех без разбора. Если забьют Новороссию, то дальше, фашисты чётко обозначили свои цели, война придёт в Орловщину, Брянск, Подмосковье. Множество простых русских ребят понимают это, уволились с работы и службы в армии, приехали сюда, встали в наши ряды, плечом к плечу с нами. Почему среди них нет русских врачей, прежде всего военных? Где ваша совесть? Почему мы не видим вас здесь сейчас, когда решается будущее русского мира? А ведь ещё хватает наглости говорить: «Донецкие не хотят защищать свою землю…»
Ровно через год я встречал свой следующий день рождения не за богатым столом, заваленным экзотической снедью, в дорогущем ресторане с видом на море. Я встречал его в яме в корнях деревьев, с одной банкой консервов на двоих. Рядом были не родственники — а сослуживцы, которых я знал меньше недели. Не лились рулады музыки и не шептал мерный рокот прибоя — свистели мины, предвещая чью-то смерть или увечье, и гулкие удары разрывов выносили барабанные перепонки. Не было освежающего дуновения морского бриза, свежести напитков и чистоты отмытой в солёных волнах кожи, — была скрипящая на зубах пыль, тяжесть полной выкладки и иссушающее марево августовской донецкой степи. Но именно в этот день рождения я был счастлив! Я живу не зря. Я освобождаю родную землю от захватчиков. И даже если всё сейчас закончится, и мой осколок найдёт меня — я жил не зря. И сколько бы дней рождения мне ни осталось — я мечтаю все их встретить так, как этот: в степях Волынщины, следующий — Краковского воеводства, следующий — на Елисейских Полях. А крайний — обязательно с видом на Вашингтон, на его медленно истекающие дымом руины! А потом и умереть не жалко…