Не раз и не два её планировали зачистить то Федерация, то кто-то ещё из ближайших соседей. Останавливало только одно соображение: если этот нарыв вскрыть, гной выплеснется в более приличные обитаемые миры, вызвав всплеск преступности, а потом он всё равно, как мифическая Гидра, отрастит себе новую голову в самом неожиданном месте. История знала множество прецедентов: рано или поздно гнойник вспухал где-то ещё. Поэтому цивилизованные государства скрипели зубами, нервно косились на орудия массового поражения, но терпели. Хотя против заливания плазмой до краёв всей этой клоаки возражали бы, пожалуй, только её обитатели.
Обещанные Ангарским «как пойдёт» пошли более чем основательно. В больнице я пролежала больше трёх месяцев и была выписана оттуда под личную ответственность Зуева, клятвенно обещавшего обеспечить надлежащий уход и присмотр. Доктор, кажется, предпочёл бы меня оттуда вообще не отпускать до самого конца: мой случай он воспринял едва ли не как личный вызов своему опыту, и был настроен решительно. Но в итоге всё-таки пожалел нас обоих и отпустил домой. С сопровождённым подмигиванием напутствием «дело молодое, всё понимаю, воссоединение отметить можно, но вы на радостях всё-таки не переусердствуйте, поосторожнее, поберегите себя».
— Не волнуйся, этот — более чем подходящий, — с категорически не понравившейся мне довольной улыбкой отмахнулся мужчина, неподвижно стоя и разглядывая моё транспортное средство. В этот момент у него был такой взгляд… Так не смотрят на старенький потёртый аэробайк, такими голодными глазами герои-любовники в книжках пожирают героинь-любовниц. — Чур, я за рулём.
— Более чем, — не стала отрицать я. — Ну так что? Осилит твой товарищ моё помилование? В особо жестоких убийствах и пытках меня не обвиняли, в насилии тоже. А детей даже старшие не трогали; у Саблезубого на этой теме пунктик был.
— Нет, определённо, он совершенно не вовремя, — со вздохом сожаления сообщил Зуев, отстраняясь и всё-таки поднимаясь с кровати и начиная одеваться. Замешкавшись, я последовала его примеру, для начала помогая со сбором по комнате художественно разбросанных предметов одежды. Футболка моя, например, лежала в дверном проёме.
— До свиданья, — кивнула родительница и медсестре, и сочувствующему мужику, и, подцепив меня под локоть, потянула к выходу. — Ингу, чтобы на неё всерьёз положительно повлиять и хоть немного смягчить то, что вы все толпой навлияли с самого детства, пол жизни потратить придётся! — наставительно изрекла она. — Ты пойми меня правильно; Варьку и всех вас я очень-очень люблю. Просто мне хочется, чтобы хоть кто-то из моих детей походил больше на меня, чем на отца. А то как-то несправедливо; я вас рожаю, я вас воспитываю, а в итоге всё равно получается Дмитрий Зуев, издание переработанное и дополненное, — захихикала она. — Ты у меня наверное потому и любимый сын, — только это по большому секрету, имей в виду! — что хоть что-то от меня взял. Мягкий, добрый и искренний.