— Слишком много пафоса, Томас де Линт, — сказала она. — До добра это не доводит.
— Потому что мы, Уизли… да-да, «мы», ты же теперь один из нас… Так вот, мы — моральные уроды и вообще свиньи. И ты не отдать эту дурацкую игрушку Лонгботтому собирался, а разбить ее или, не знаю, забросить куда подальше. Ясно?
— Ага… — зловеще протянула тетушка Мюриэль. По-моему, она даже помолодела лет этак на двадцать! Еще бы, такие эмоции! — И вы решили свалить все это безобразие на пожилых дам?! Мне сто четыре года, Рональд Уизли, я одной ногой в могиле, мне противопоказаны такие треволнения!
— Что слышал. Логично же: чтобы побороть, сперва надо изучить. А Невилл упрямый, он изучит от и до… Ты не смотри, что он тюфяк с виду, там силы воли на троих меня хватит!
Карандашный след начал бледнеть, бледнеть, исчезать, рассыпаясь микроскопическими точками («Пикселями», — ни к селу ни к городу вспомнил я умное маггловское слово), пока не исчез вовсе.
— Только не говори, что и она крестраж! — воскликнул я.