Просто Вернон издавал такое множество звуков. Он кряхтел, ворчал, вздыхал, стучал пальцами по столешнице, бумагами опять-таки шелестел. А ещё он что-то постоянно перерисовывал, переписывал, потом раскладывал листки по полу. Короче, раздражал и даже чуточку бесил.
— Осень в этом году очень мокрая, — продолжила виконтесса.
Итог? Да, я отправилась в ванную комнату, чтобы сменить форму, и через несколько минут из покоев «кузины» вывалился единственный в своём роде, невероятный и замечательный… золотой толстопопик. Ну если словами всё того же Дантоса пользоваться.
И вот теперь, когда от силы звука начинают дрожать хрустальные подвески на люстре, я таки озадачиваюсь вопросом: а чего мы, собственно говоря, испугались? По какому поводу так истошно орём?
Впрочем, одновременно с грустью я этому отсутствию дождя радовалась. Просто там, снаружи, в овраге, мои… ну не боевые, но всё-таки товарищи бродят. А им брызги с неба ни к чему, в низине и без того грязи хватает.
Шаг навстречу, ещё один, третий… А потом капкан мужских рук захлопнулся, и я ощутила, что пьянею. Причём стремительно! Быстрей, чем можно вообразить!