– Я вскорости в Киев на лодьях побегу,– сказал купец.– Чужака возьму и вместе с прочей челядью продам. Они за своих единоверцев добрый выкуп дают. А не дадут – так продам, но это вряд ли. Ихний он. Там в те ж игры играют. Остах, ты к ромеям ходил: правду я говорю?
– Кто еще это слышал? – Мятлик повернулся к кучке свидетелей.
Сквозь вполне знакомую головную боль (нажрался вчера, надо полагать, знатно!) постепенно пробивались и другие ощущения: тупая боль в спине, поганый привкус во рту, цвирканье птичек…
– Ты что, дед, охренел? – спросил он.– Ей же еще года три минимум в куклы играть.
Лодьи Устах забраковал. Сказал: до Киева дойдут, но не дальше. Корабельщик возмутился, что никого не удивило, и сбавил цену. Но Горазд все равно от сделки отказался. Из этого Серега мог сделать вывод, что купец подумывает о том, чтобы плыть дальше на юг. Духарев был в общем не против, но не мог отделаться от утреннего ощущения, что его это путешествие не касается. Ну и ладно.
– Молодец добрый, красивый, скушай калачик!