— Ты забываешь о перерождении, во время которого игрок полностью обновляется. Но, если кому-то жаль уровней, то да — придется хромать всю оставшуюся жизнь. Вспомни того же Гефеста. Однако ты говоришь о граничном случае, где действительно необходимо перерождение. В обычной же практике все заболевания игроков прекрасно лечатся эльфийской мазью. В лечении эльфы продвинулись так далеко, что буквально вытаскивают с того света как НПС, так и игроков. Некоторые даже называют это магией, хотя по мне — грамотный маркетинг и использование живой воды. Я полагал, у тебя есть с собой флакон.
— Не в моем случае, — усмехнулся я. — Я исследователь. Без знаний я загнусь, поэтому скажи, пожалуйста, что ты делаешь? Что за ритуал?
Наша новая напарница не выбирала своего класса. Наоборот, она стала той несчастной, кого выбрала сама Игра. Будучи родом из атеистического высокоразвитого техногенного мира, напрочь лишенного магии, и привыкнув к ровным, доброжелательным отношениям между людьми, Маринар даже представить не могла, что где-то может существовать не то что другой мир, но и другие расы, отличающиеся от людей как внешне, так и эмоционально. И совсем дико для нее было осознание того, что человек человеку не то что не друг, но и враг по умолчанию. Маринар была растеряна и подвержена влиянию окруживших ее более опытных разумных, которые все решили за нее в погоне за какими-то сиюминутными выгодами для себя и для своего класса. Она не знала, кто такие маги, и уж тем более понятия не имела, что они могут и на что способны. В своем мире она была тихим, но подающим надежды биологом, имеющим, несмотря на юность, глубокие познания о физических и химических процессах, происходящих в живой материи, и способах воздействия на последнюю, поэтому решила стать алхимиком. Маринар решила, что знания из прошлой жизни станут для нее неплохим подспорьем для достижения высот алхимического и магического мастерства. Именно поэтому Маринар восприняла свой класс со стоической обреченностью: я этого не хотела, не ожидала, к этому не готовилась, но раз так случилось, то будем разбираться. Когда начался геноцид игроков, Маринар отказалась в нем участвовать и была списана со счетов. Ей даже не разрешали проходить обучение. Но и не убивали, решив, что смерть от потери Энергии страшнее, чем от рук какого-нибудь игрока. Потом она встретила нас, испугалась, умоляла ее не убивать и, наконец, прошла свое первое обучение. Игроки постепенно покидали лес, что позволило Маринар пройти еще одного учителя и практически добраться до 3-го уровня. Но тут ей встретился обиженный на весь белый свет игрок. Он уничтожил Маринар мимоходом, словно отмахнувшись от назойливого насекомого. На мой вопрос, кто это был, девушка лишь пожала плечами — кто-то в темных стальных доспехах. Не таких, как у меня. Ни имени, ни класса она не разобрала.
Очнулся я резко, словно кто-то переключил тумблер, при этом никаких последствий приступа не было. Перед глазами появилась цифра «30», через секунду сменившаяся на «29». Обратный отсчет! Перезарядка! У меня всего 28 секунд, чтобы найти жидкость и снять этот проклятущий кашель! Я вскочил на ноги, успев отметить пустоту могилы. Мои спасители куда-то испарились, оставив меня одного. Не обращая внимания на грязь, я начал выбираться из могилы, успев удивиться ее глубине. Метра полтора-два, не меньше! Во всяком случае, даже если встать на краю гроба, из могилы выступала только моя голова. Неизвестно, сколько во мне новом роста, в старом было метр семьдесят три, так что закопали меня знатно.
Только сейчас до меня дошло, что при правильной прокачке любой предмет будет приносить пользу в зависимости от выбранной роли. Мне осталось только решить, кем я хочу быть в этой Игре? Танком? Бежать впереди с гордо поднятым щитом и врезаться в ряды противника? Предложи мне это в первые минуты игры, я бы согласился без раздумий. Во всех играх, в которые мне довелось поиграть, я был именно танком. Но сейчас могу сказать с полной уверенностью – ни за что! Огребать урон, сквозь зубы терпеть боль и надеяться на лекарей – пусть этим занимается Монстричелло. Природный иммунитет к магии и артефактный щит сделают его хорошим танком. Остается лекарь или боец. Нужно сделать выбор.
— У меня нет лечения, — пробурчал я, вспомнив же слова Дитриха, взявшего себе в качестве артефакта штандарт, дополнил: — Разве паладины могут лечить?