Дерзкого нацика догнал четырнадцатилетний Андрей. Смуглый, с большими глазами на остром лице, щуплый на первый взгляд, подросток набросился с кулаками на взрослого свободовца, завалил его на землю и вырвал российский триколор. Националистов задержала милиция, а Андрей стал героем праздника.
На лобовом стекле был закреплен видеорегистратор. Старший группы приказал Андрею уничтожить запись. Подросток воспринял приказ с излишним энтузиазмом: вместо того чтобы просто удалить видео, он разбил регистратор прикладом, для пущей надежности облил бензином и поджег.
Артиллерийский натиск противника усугубился предательством. Николаевку потеряли во многом из-за того, что один из командиров с позывным Минер, никого ни о чем не предупреждая, снял с позиций сто человек и увел их в Горловку, к Безлеру. Оставшимися в блокаде бойцами это было воспринято как массовое дезертирство.
– Да ладно… Где? – издевательски повертел головой. – Если ты про авиацию, то они уже улетели.
– Сколько минут назад ты последний раз видел перед собой колонну?
– Что-то жрать все время хочется… Надо, наверное, пропить курс таблеток против глистов. В этом году еще не вытравливал. – Диалог плавно перетекал в тарантиновскую плоскость, Моторола сохранял абсурдное для его темперамента спокойствие: – Все хорошо в украинском тушняке, только изжога потом адская. – Демонстративно пошкрябал ложкой по опустевшей жестяной таре, облизал ее. – А сладенького у вас нет ничего, к чаю?