У Гиви на голове эта пудра вдруг начала превращаться в коричневатую кашицу, видимо, его зацепило. Сомалийские санитары уже осматривали рану, промывали ее, – кожу у лба содрал осколок стены, – оперативно накладывали бинты, ничего серьезного.
Сомнений не было – игиловцы. Традиционный для радикалов камуфляжный камыс, черные повязки с белой печатью пророка Мухаммеда на лбу – распиаренный игиловский лейбл. Террористы обошли дымящийся кузов и, судя по всему, не увидели для себя ничего интересного.
Ворота в мечеть покорежены, легкие рубцы от стрелкового боя. Заходить жутковато. Проносятся в голове предостережения губернатора Хасаки: «При отступлении террористы заминировали половину домов». Внимательно смотрим под ноги, нервы натянуты как лески, которые боевики подводят к закладкам со взрывчаткой.
Лена кинулась к издавшему сигнал телефону, она ждала мужа уже несколько часов. Обрадовалась, пошла в коридор.
Ежедневно мы снимали результаты обстрелов украинской артиллерии в Славянске, довольно часто в наши объективы попадали не только руины разного типа построек, но и искореженные от взрывных волн тела местных жителей, искрошенные осколками конечности тех, кто не успел добежать до подвала. Буквально на днях у нас на глазах в реанимации скончался пятилетний мальчик, в его голове было столько осколков, что врачи физически не могли их устранить. Когда видишь, к чему может привести разрыв снаряда поблизости, предпочитаешь лишний раз не геройствовать понапрасну. «Моторола знает, наверное, что делает», – успокаивал я себя. Мы успели подружиться, он частенько брал с собой на передовую, случалось всякое, но в безрассудстве его упрекнуть было сложно.
По предварительным оценкам, мощность взрыва не составила более одного килограмма в тротиловом эквиваленте. Но в замкнутом пространстве для смертельного эффекта хватило и этого.