А когда в очередной раз подняла голову и посмотрела в зеркальную гладь, принцессе показалось, что сзади, почти вплотную к ней, кто-то стоит.
– Почему Полина ничего не сказала нам? – спросила она горько, прижимаясь к теплому телу подошедшего сзади мужа.
– Ваше высочество, – сказал он невозмутимо, – а кого вы подозреваете? Скажите, а я отвечу, да или нет.
Ситников невежливо хмыкнул, затянулся, и Александр оставил его в покое – в истерике никто не бьется, все живы. Повернулся к Тротту – тот уже стоял, шатаясь, и видок у него был пострашнее нежити. Бледный, мокрый от пота, с пульсирующими венками на висках, набухшими, раздувшимися.
Она, заговорившись, наступила-таки на колючку и теперь стояла на одной ноге и злилась – из-за нелепости ситуации, из-за того, что больно, из-за того, что он сейчас начнет помогать, прикасаться. Пусть рубаха почти до колен, все равно неудобно.
– Я могу идти, господин? – спросила Ангелина кротко, повернувшись к Нории, и тот улыбнулся, кивнул, махнул рукой, величественный – настоящий правитель.