– Положим, товар лицом мы уже видели, – прозвучал задорный женский голос, – хорош товар!
На кухню, где плевалась пеной джезва и сильно пахло паленым кофе и специями, прокралась матушка, нахмурилась, покачала головой, выключила огонь. Затем с недоумением прислушалась к звукам из спальни сына и улыбнулась, став похожей на сморщенное радостное яблоко.
– Добрый день. Подскажите, пожалуйста, – голос у меня был замечательно гнусавый, будто я бормотала в бутылку, и дежурная медсестра взглянула на меня с впечатляющей смесью профессионального недовольства и почтительности, – в какую палату перевели после операции лорда Кембритча?
Я опустилась в ванну, чувствуя, как ноют натруженные за сегодня руки и ноги. И попа. Филей болел страшно, я уж и забыла, как страдает мягкое место поначалу. И как важен для наездника хороший массажист.
– А мы их у ворот храма встречать будем, – продолжал мэр, – там и поговорю. А пока, – он вдохновенно махнул рукой, и охрана напряглась, – ваше величество, разрешите угостить вас нашими местными пирогами! Нигде таких пирогов не делают, сами увидите!
Я проигнорировала внутреннюю ехидну, сделала затяжку. Мимо меня на выход ручейком потянулись коллеги. Оглянулась – у входа стоял суровый Сергей Витальевич Эльсен, жевал свою серую папироску и нетерпеливо шуршал газетой. Он-то и стал причиной бегства белохалаточного братства. В результате в курилке мы остались вдвоем.