Молоко подействовало – а может, не беспокоили больше мысли, приведенные в порядок, – или легкий аромат лаванды, оставшийся на коже, сделал свое дело, но через двадцать минут Ангелина Рудлог уже крепко спала и не слышала ни плеска фонтана, ни громкого пения птиц за окнами.
Ничего не изменилось. Она вернется домой.
Алина попыталась вспомнить классификацию нежити.
Дракон отодвинулся, наполнил кувшины водой из огромного бурдюка и подошел к Ани. Встал близко, глядя ей в глаза, и снова стал обмывать ее тело, не отводя взгляда. Рука двигалась медленно, аккуратно, не прикосновение – познание, узнавание, – и тело слабело, а Ангелина сжимала кулаки и чувствовала: пошевелись она сейчас, даже просто моргни – и все случится прямо здесь, на этом песке, в тени развесистых пальм. Либо она просто убьет его.
– Ты не обижаешься, что я у тебя такое спрашиваю, Полин?
Моя горничная – замечательная женщина. Кажется, даже если бы я попросила ее достать мне зуб глубоководной рыбы или личный гонг Его Священства, она бы отреагировала на это таким же каменным лицом и коротким кивком. Мне уже некоторое время казалось, что она подозревает о периодическом пребывании в моей спальне лохматого блакорийца. Во всяком случае, на его шевелюру в прошлый чинный визит, когда мы попивали чай в гостиной, она покосилась с выражением ученика, решившего сложную задачку.