– Мда, – произнес он мне в макушку с иронией. – Вот мужика корежит-то, Марина. Я уже говорил, что ты страшная женщина?
– А здесь, – продолжал дракон, подходя к своеобразным мраморным «полкам» на стене, где были выставлены драгоценности, сияющие самоцветами, – вещи нашей семьи. Парадные украшения, мы их надевали на большие праздники, и магические амулеты.
Я с кислым видом посмотрела на себя в зеркало. Мало того, что проспала все на свете, так еще и опухшая, помятая, и тело вялое, как поникшая переваренная спаржа. И, похоже, бдение с сигаретами у открытого окна не прошло даром: горло саднило, в груди хрипело, нос был забит, да и глаза блестели как-то лихорадочно, так что, похоже, поднималась температура.
– Почему? – удивилась Алинка, обхватывая колено и упираясь в него подбородком.
– Я все сделаю, – сказал тот. – Сейчас подниму Тандаджи и Кляйншвитцера.
Тася вздыхала и краснела, обнимала его за шею, гладила. Руки были холодные.