Рука все-таки коснулась соска кончиками пальцев – и так и застыла там. Кожу кололо, и ей хотелось, чтобы он продолжил.
– Торопился очень, – объяснил Энтери. Когда же эта площадь кончится? Идет, идет мимо глазеющих горожан, и все не дойти до ждущей его Таисии.
Медведица застыла, застыли и мужчины, сжав кулаки, – на задранный черный влажный нос села «бабочка», и мохнатая непослушная девочка скосила глаза, стараясь рассмотреть неожиданный подарок, взвизгнула от восторга. Превращаться в золу она явно не собиралась.
– Надо было сразу меня будить, – с легким недовольством упрекнул подчиненного Майло, и тот немного напрягся, но санкций не последовало. – Две минуты, я сейчас выйду.
«А так тебя убьют вместе с ними. Ты им только мешаешь», – искушающе уговаривал трусливый голос внутри. Или это был голос разума?
Он проснулся еще в темноте и лежал, глядя в потолок, чувствуя, как болит после ночного загула тело. Затем встал, как был, нагим, подошел к окну, распахнул его настежь, в осеннюю тьму и ветер, чуть не сорвав мешающуюся штору. И закурил, чувствуя на груди и бедрах, на всем своем сухощавом теле капельки моросящего косого холодного дождя.