— Какая я тебе бабуля! Да не дай Господь такого внучка заиметь! По миру пустит!
Снег вспучивается огромным горбом, во все стороны разлетаются снежные комья. Из земли вырастают сверкающие зазубренные шипы, насаживая на себя десятки чудовищ.
— Ну-ну, — буркнул я, глядя на заснувшую, а вернее сказать — вырубившуюся девушку.
— Вот спасибо, — фыркнул я. — Но от темы не уходи. Не пойми неправильно — я тебя не гоню. Но не могу понять, почему ты до сих пор здесь, а не плачешь у всемогущего папочки на груди и не просишь наказать обидевших тебя нехороших дядечек. Почему ты не дергаешься, не переживаешь по поводу вчерашнего происшествия. Почему твоя семья не беспокоится?
Никогда в жизни не увлекался альпинизмом, но как ни удивительно, я все же приноровился. Еще удивительней, что монотонное продвижение все выше и выше начало приносить мне удовольствие. Вскоре мне остался один-единственный рывок, «лоза» была уже закреплена, осталось лишь по ней взобраться, но я медлил. Покачиваясь над бездной, созерцая далекие верхушки деревьев и разбросанные по земле там и сям гигантские валуны, я невольно задумался. Сколько же я теряю? Вместо того чтобы сутками торчать в игре, я мог бы сейчас покорять очередную горную вершину, ощущать на лице настоящий, а не виртуальный ветер… Сейчас мое тело лежит в пластиковом саркофаге с горшком на голове. Удовольствие получает лишь разум. Фальшивое удовольствие, поддельное, ненастоящее… Что-то я разошелся… Устал? Последние деньки выдались не из легких. Или же мой старательно поддерживаемый анабиоз начал рушиться?
— А чего тут думать-то?! Соседка наша, Фелагея, чтоб ей пусто было! — рявкнул старик. — Кто же еще!