– Да ему просто долю князю платить жалко! – возразил Духарев и тоже ухмыльнулся, поскольку не забыл, какие темы толкал купец, когда Духарев, связанный, бежал за его повозкой. Что-то он тогда не называл Серегу «нашим» и «кривичем», а называл чужаком и определял не в национальные герои, а в ромейские рабы.
– Мятлик отдал тебе зброю и доспех Хайнара,– после паузы проговорил Фрелаф.– Откажись от них.
– Древляни! – азартно проговорил Мыш.– Счас в заклад бороться станут!
И сразу еще двое сошли с мест. Один быстрым движением выхватил нож, отмахнул от подвешенной кабаньей туши красную полоску, вытянул из-за пазухи мешочек с солью, сыпанул и стал жрать сырое мясо. Второй плюхнулся на бревно рядом с Зубковой женой, Неленей, скинул шлем, встряхнул спутанными волосами и вдруг ухватил Неленю за пшеничные косы, запрокидывая молодой женщине голову…
Посадник мрачно поглядел на Гудыма и махнул рукой одному из своих лучших мужей. Тот вышел вперед, стянул с головы шлем, встряхнул головой, расправляя косы,– чтобы все видели: он не нурман, не варяг, а родом и обетами – из южных славян.
«Рядом с ним мог быть и я»,– подумал Духарев.