Николай Петрович, насколько я помнил со времени его последнего звонка, спал и видел меня у себя в сборной, насчет Ряшенцева были сомнения, но если его проинформировали ОТТУДА, то, будучи умным человеком, должен намеки понимать. Да и письмо игроков сборной, о котором упоминал Морозов, тоже кое-чего, да значило… Ох ты ж, вот это денек! Надо в календаре его красным карандашом обвести.
— Спасибо, Николай Петрович, и вам, ребята, спасибо, что поддержали, — с чувством произнес Воронин, когда Киселев ушел с собрания по своим неотложным делам. — А я уж, честно говоря, распрощался с надеждой сыграть в финале.
— Мы отправили запрос в консульство, упомянув, что это лично твоя просьба, человека, который имел аудиенцию у самой королевы. Теперь ждем ответа. Так, теперь касательно репетиции… Ты помнишь, что генеральная состоится 30 июня в филармонии? Но тебе, наверное, понадобятся музыканты-аккомпаниаторы, я могу предоставить своих ребят.
Свое выступление я оценивал пристрастно, выискивая какие-нибудь недочеты. Но придраться практически было не к чему. Операторы, режиссер и монтажер тоже отработали классно, планы получились удачные, телезрителю давали понять, что во время выступления транслируется фотохроника Великой Отечественной.
— Да нет, спасибо, уж лучше она поедет со мной.
Я не заметил, как окончательно стемнело, и в моей палате появилась Оля, сказав, что передает смену, при этом выразительно посмотрев на планшет в моих руках. Я безропотно протянул его ей, выразив огромную благодарность за аренду гаджета. Оленьку сменила более упитанная и возрастная сестра, при этом еще и малоразговорчивая.