Тем более что все в стране придется ломать через колено, а значит, мне-царю придется прикладывать усилия на порядок большие и встречать сопротивление в десять раз более сильное, чем, если проводить такие же реформы от имени «смягчившегося и прозревшего», но все же привычного народу Николая Второго. Поэтому…
Настал день, которого я ждал и боялся. Боялся, потому как я ни к какому выводу так и не пришел, а неизвестность меня сильно напрягала. Обмен информацией с конторой ясности так же не добавил. По существу все свелось к благодарностям за работу и просьбам смотреть в оба, ну и действовать по ситуации. Короче, как всегда в армии, когда начальство само не знает что делать. Хорошо хоть пока не звучат так знакомые мне по службе команды типа вынь и положь, знать ничего не знаю, меня не интересует, крутись как знаешь, чтоб было сделано к утру и, конечно же, приду — проверю.
— Подпоручик Скосырский, честь имею. Имею при себе депешу от полковника Кутепова.
Мой собеседник помолчал, явно подбирая слова.
— Нет, не предложу ничего, но и не помогу ничем — ни один пилот не полетит с Великим Князем на борту. Да и я не позволю это сделать, уж простите. Безопасность членов Императорского Дома превыше всего. Вы же прекрасно знаете, что даже полевой генерал-инспектор Императорского Военно-воздушного Флота Великий Князь Александр Михайлович не сможет подняться в воздух на аэроплане. Так что и не уговаривайте — об этом не может быть и речи при всем моем безмерном уважении к Вашему Императорскому Высочеству.
Было слышно, как на том конце провода засопел Хабалов.