Вал дел и необходимых аудиенций возник внезапно. До канцлера наконец-то дошло, что из похода император уже не вернется, поэтому он со скоростью пулемета начал строчить приказы, которые позволят Ларе безболезненно взять власть. А также подготовил список тех, кого нужно облагодетельствовать. К списку прилагался перечень благ и даже то, что нужно говорить при аудиенции, так что моя роль сводилась только к озвучиванию готового текста.
Комбинезон по крою в принципе был вполне обычным, и я быстро натянул его на себя. Вот только застегивался он довольно странный способом. Крошечные, но удобные крючки скрепляли разрез, который шел от левой части пояса вверх к подмышке. Затем – по передней части плечевого шва и дальше, над ключицей, к шее.
– Так, теперь ты, Харит. Формально ты будешь подчиняться военному советнику, но он тебе не указка, приказывать тебе сможет только лично императрица. Однако не зарывайся. Насчет начальника имперской безопасности совет тот же. Так что, родственнички, если не подгниете, сможете сделать много хорошего и для себя, и для империи. Идите.
– Вот же придурки! Да чтоб вас… – заорал я по-русски, но закончить так и не сумел: позади что-то коротко рыкнуло, и топот резко оборвался.
Переселение в Палаты Зимы прошло успешно. Строгая обстановка кабинета, обставленного вычурно инкрустированной золотом тяжелой мебелью из красного и черного дерева, сменилась легким интерьером белого цвета. Анфилада из пяти комнат, несмотря на свою белизну, не напоминала искристых стен помещений в Сатаре. Это как сравнивать снег и лед. Здесь чувствовалось влияние снежных, каких-то живых мотивов, а не мертвая белизна камня.
Во вещает, оратор. Куда уж там – народ ему жалко, а вот выражение на холеной морде говорит о резком обострении инстинкта самосохранения.