Смерть девушки словно придала мне сил. Кровь быстрее заструилась по венам, и я со всех ног помчался к болоту.
Деревенские жители, мирные люди, ничего не могли противопоставить опытным головорезам, и только отец да дядька Сигурд, местный староста, оказали достойное сопротивление.
Подобного я не видел никогда. И был бы весьма благодарен судьбе никогда и ничего подобного больше не видеть. К горлу подступил комок, и я понял, что вот-вот опорожню желудок. Рот непроизвольно открылся, и снова я вобрал в себя царящие в помещении мерзкие запахи. А одна из крупных мух, которая сидела на кишках Курочкина, медленно поднявшись в воздух, пролетела пару метров, а затем, словно специально, села мне на губу. И от всего этого стало настолько плохо, что я не сдержался. Однако успел выскочить в сени, и только здесь мне стало по-настоящему плохо.
— Ты не прав. Есть за что. Если бы ты промедлил, черт оказался бы во дворе и наверняка прорвался ко мне. А я… — Елена поморщилась и добавила: — Была не в форме.
— Предлагай свою цену, — торгаш ухмыльнулся.
— Все просто, Олег. Если княжеские дружинники нападут на стоянку дикарского племени, они уничтожат всех, даже детей. А мы, повольники, этого не приемлем и считаем, что лесные племена стали жертвами обстоятельств. Конечно, зло есть зло, с ним необходимо бороться, и каждый дикарь, сознательно вставший на сторону врага, будет уничтожен. А неповинных детей трогать нельзя. Не по-человечески это. Не по-людски.