Я должна следить за собой на сеансах с Камалем. Когда он смотрит на меня своими львиными глазами, закидывает ногу на ногу и обхватывает колено скрещенными пальцами, трудно не разоткровенничаться. Трудно не думать о том, чем мы могли бы заняться вместе.
– Они обе блондинки, стройные, изящные, со светлой кожей…
Визг тормозов поезда будит меня. Мы у семафора. По утрам в это время года солнечные лучи падают на заднюю часть домов у полосы отчуждения, заливая их светом. Я почти чувствую тепло утреннего солнца на лице и руках, когда сижу за столом во время завтрака, а Том сидит напротив меня. Я босиком, ставлю свои ноги на его, поэтому у него они всегда теплые, и читаю газету. Я чувствую, что он смотрит на меня и улыбается, и меня заливает краска, поднимающаяся от груди к шее, что всегда со мной происходит, когда он смотрит на меня определенным образом.
– Знаю. И вашей вины тут нет. Я хочу сказать, что, наверное, не будь вы…
– Она была здесь вчера вечером и стояла прямо напротив нашего дома.
Все строят догадки. Газеты пишут, что полиция теперь действует более осмотрительно, поскольку не хочет оказаться под огнем критики из-за нового поспешно произведенного ареста. Высказывается предположение, что расследование зашло в тупик и его могут передать другой бригаде. В Интернете о Скотте пишут ужасные вещи, выдвигаются дикие, отвратительные версии. Размещаются ролики, где он со слезами на глазах просит Меган вернуться, их сопровождают фотографии убийц, которые также плакали с телеэкранов, якобы переживая за судьбу своих близких. Это страшно и бесчеловечно. Я лишь надеюсь, что он не заходит на подобные сайты. Потому что это разобьет ему сердце.