Она недовольно отворачивается, а он смотрит на меня.
Я послушалась Гаскилла, купила в магазине на углу бутерброд с ветчиной и сыром и бутылку воды и отправилась в парк Уитни – довольно убогий клочок земли, окруженный домами и почти полностью покрытый заасфальтированными игровыми площадками. Я сидела на скамейке и смотрела, как матери и няньки ругают своих подопечных, которые тащат в рот всякую дрянь с земли. Когда-то – несколько лет назад – я сама мечтала об этом. Мечтала, как буду приходить сюда – понятно, не чтобы есть бутерброды с ветчиной и сыром в перерыве между полицейскими допросами, а со своим ребенком. Я мечтала, как куплю легкую прогулочную коляску, как буду долго выбирать чудесные одежки и развивающие игрушки в детских торговых центрах. Я думала о том, как буду сидеть здесь и качать на коленях свою малютку.
– Ничего. Просто ты становишься похожей на нее.
Она подходит и поднимает бутылку. Мне слишком стыдно, чтобы сказать что-нибудь в ответ.
Вот тогда я стала понимать, как плохи у него дела дома.
– Потому что он постоянно лжет, Анна. Во всем.