От газет тоже никакого толку. Теперь они утверждают, что никакой судимости за домашнее насилие не было. Прежняя информация была ошибочной. Теперь они делают из него чуть ли не жертву.
– Что мне не понравится? – спросил он, но моей руки не выпустил.
– Мы можем поговорить не по телефону? – спросил он.
– Конечно, не знаешь. С тобой все в порядке? Ты какая-то странная.
Мне хочется исцарапать себе кожу ножом, просто чтобы чувствовать что-то, кроме стыда, но даже на это у меня не хватает духу. Я начинаю писать Тому, пишу и стираю, пишу и стираю, пытаясь подобрать слова извинения и попросить прощения за свою вчерашнюю выходку. Если записать все, за что я должна попросить у Тома прощения, то получилась бы целая книга.
– Ты потрясающая! – шепчет он. – Ты просто потрясающая!