– Нам надо находить больше времени друг для друга.
– Когда? Вы видели ее в субботу вечером? Вы сообщили об этом полиции?
А может, и нет. Когда Том уехал на работу, я устроилась на кухне с Эви, чтобы с боем накормить ее завтраком. Господи, еще пару месяцев назад она ела все, что ей давали. А теперь соглашается только на клубничный йогурт. Я знаю, что это нормально. Я постоянно напоминаю себе об этом, выковыривая из волос яичный желток или ползая по полу и подбирая ложки и перевернутые миски. Я постоянно напоминаю себе, что это нормально.
Понятно, что психотерапевт – не то же самое. Я немного нервничаю, но в последнее время совсем не могу заснуть, да и Скотт меня поддержал. Я сказала ему, что мне трудно говорить о таких вещах со знакомыми, даже с ним. А он ответил, что в этом как раз и весь смысл, потому что незнакомому человеку гораздо проще рассказать обо всем, что наболело. Но это не совсем так. Всего рассказать нельзя. Бедный Скотт! Он понятия не имеет, что творится у меня на душе. Он любит меня так сильно, что мне даже больно. Я не знаю, как у него это получается. Я свожу себя с ума.
– Это было… хм… думаю, где-то в полседьмого. Мне кажется, я села на поезд около шести.
Я пытаюсь убедить не столько его, сколько себя.