Потом женщина с грудой одежды и фонариком заперлась в ванной, пустила воду. Из-за двери периодически доносилось ворчание, подозрительно смахивающее на нецензурное. Похоже, вода была только холодная.
Дрожь не унималась, он слышал, как постукивают ее зубы. Наверху, за глухим экраном, в другом мире что-то происходило. Ругались мужчины, их было много. Здание электростанции, надо думать, они уже обшарили и никого не нашли.
Поселок Жмыхов прятался за перелесками в окружении живописных озер, обрамленных стеной из прибрежных трав. Дороги разбегались, падали в низины. Частные домики не отличались оригинальностью архитектуры, но были ухожены, вуалировались зеленью садов и ворохами вьющихся растений.
Ошарашенные, избитые люди вбегали в полутемный холл. Почти все они были простыми жителями, пришедшими на площадь, чтобы выразить свое отношение к войне.
– Придурок, ты чего резину тянул? – набросилась на него дражайшая супруга, кипя от бешенства. – Они уже давно уехали!
Вскрикнул Григорий, крепко ругнулся Скоропад. Снова захлопали выстрелы. Микроавтобус начал сокращать дистанцию. Его водитель явно приободрился.