– Все правильно, сынок. Больше тридцати душ погубили изуверы, а в новостях сказали, что пьянка завершилась дракой, поножовщиной. Мол, один из потерпевших, Маковей Павел, будучи самым обиженным, поджег здание. Чушь получается. Павлуше Маковею в его-то тридцать лет даже пить нельзя было, он страдал запущенной язвой. Две дочери у парня остались. Виктора я лично опознал. Похоронили вчера на краю кладбища, у мусорки. Эти сволочи специально такой участок выделили. Двое из СБУ присутствовали, грубые такие, сказали, чтобы быстрее закапывали и уматывали к чертовой матери. Недалеко от нас потом еще двоих хоронили – молодую девчонку Лизу Ярошенко и Сергея Петровича Чечвагу, пенсионера. Я знал его, на станции вместе работали. Их тоже в клубе сожгли. А потом домой приехали из СБУ еще двое, предупредили, чтобы не чесали языками, а то, дескать, хуже будет. Они заставили меня подписать какую-то бумагу. Не знаю, что там было, но мне сказали, что это наш приговор, если захотим правду искать. Хуже фашистов такие упыри. Не боюсь я их, сынок, устал пугаться. Всем готов рассказать, но не знаю, как это сделать. А народ запугали. От родни погибших в клубе люди теперь шарахаются, как от холеры.