Он с ног до головы был облеплен глиной, начал отряхиваться, что-то бормоча под нос. Обстрел, внезапно начавшийся и точно так же прекратившийся, вызвал у спецназовцев не столько страх, сколько удивление.
– Люди, расходитесь! Будьте же патриотами! С вашими мужчинами ничего не случится. Не сегодня завтра антитеррористическая операция завершится, и все вернутся домой! Скоро враг будет разбит. Ваши мужчины не успеют даже доехать до фронта! – Капитан Рябышев сам краснел, смущался, прекрасно понимал, что порет чушь. – Граждане, как вам не стыдно? – взывал он. – Вся страна в едином порыве борется против внешнего врага, защищает свою свободу и территориальную целостность. Наши солдаты и офицеры ежедневно демонстрируют образцы героизма и мужества. Нет никаких отступлений, поражений и котлов. Все это – вражеская пропаганда! Мы просто выравниваем линию фронта!
Внедорожник проехал мимо батареи, замаскированной на опушке, и Антон мысленно подивился. Это вовсе не «партизаны», а мощная, оснащенная всем необходимым армия, разгромить которую киевским властям в принципе невозможно.
Попробовать взять правее и перебраться за забор, пока укропы не окружили мастерские плотными кордонами? Но в ограждении с этой стороны, как назло, нет ни одной дырки.
Боевики уже подбежали к «Жигулям», сиротливо разинувшим капот. Нечего останавливаться, вперед!
– Утопим, – сказал Кабанов. – Что ты задумал, командир?