Этих слов никто не слышал, но капитан спецназа умел читать по губам.
– Ладно, Рома, кончай выделываться. Мы и так лежим, не двигаемся.
– Что вы делаете? Оставьте меня в покое, – прошамкал беззубым ртом первый городской нацист.
– Денег почти не дали, затравили, сволочи!.. – Антон вполне культурно ругнулся. – Жили в вагончике, питались кашей. Наряды толком не закрывали. Когда местные узнали, что нас там несколько человек с Украины, толпой приехали морды бить. Мы долго держались, троих искалечили. Потом в лес бежать пришлось. Хорошо, что документы с собой забрали. Эти уроды вагончик подожгли, а потом и свинарник, который мы так и не достроили. В полиции нас и слушать не захотели, в больнице не приняли. Ногу зашибли, подлюки! Вернусь домой – точно запишусь в армию, как вылечусь.
Капитан отобрал у Романа ключи, принялся отпирать клетушку напротив. Там ворочался грузный мужчина, страдающий одышкой. Он сквозь кашель представился Михаилом Щербатенко, бывшим начальником милиции.
– Я тоже так считал, – проговорил Кабанов. – Не страна, а сплошная гниль!.. Виноват, мэм. – Он быстро глянул на хозяйку. – Сел в автобус в Серафимово – прямой рейс до Киева. До отправления десять минут осталось. Я покурить вышел, а когда вернулся, сумки нету. Как корова языком слизала. Обе двери открыты, никто не видел посторонних. Вроде все свои, но сумки в автобусе нет. Я же не буду милицию вызывать, верно? Так и поехал без своей котомки. Хорошо, что паспорт и телефон при себе были. А вот деньги – в кармашке сумки.