– А чего этот Денис… замороженный какой-то? Он всегда такой?
– Тут, в Щедрине. Тут музейчик местный, по кличке «Дворянское гнездо», так поблизости – точка перехода пустая, ну без портала. Я и переправился, и небольшую базу прямо в музее организовал. Короче, двигайте сюда и поскорее. Подробности я потом объясню – не забывай, ты фонишь сейчас похлеще, чем Останкинская телебашня. У твоих друзей щас ушки на макушке, могут и сообразить, что к чему. Давай, короче, двигай ногоходами. Звони, если что. – Пластинка в руках Семёна замерла и погасла.
– Вы хотите сказать, что были там, когда…
– Угу, – сумрачно откликнулся Семён, – опять.
Семён посмотрел, сначала ничего не увидел, моргнул и вдруг заметил: широкий луч солнечного света, льющийся из окна, оказывается, был весь заполнен теми самыми линиями. Лимонно-жёлтого цвета, но столь тонкие и в столь большом количестве, что все вместе они формировали ещё один луч, находящийся там же, где и световой, но в то же время ничуть не мешали его видеть. Присмотревшись, Семён заметил ещё одну особенность – световой луч кончался на полу, а наполняющая его сетка продолжалась дальше, образуя постепенно тускнеющую полусферу. Впрочем, не совсем полусферу – нижняя часть её была как бы срезана.
– Обязательно напишешь. И не дёргайся так, дело действительно серьёзное. Серьёзнее, чем ты думаешь. Ладно, пока будем считать, что я тебе поверил. А теперь слушай, почему того, что ты мне рассказал, быть не может.