– А после… после наладился некоторый порядок, сформировалась организация, построенная по принципу научных институтов, благо база уже имелась. И было принято решение: человечество пока не оповещать. Во-первых, была вероятность возвращения Основателей. Во-вторых, политическая обстановка была самая неблагоприятная и неизвестно, как бы повлиял на неё такой возмущающий фактор. Второе, кстати, важно и по сей день: к примеру, если ты пройдёшь через здешний портал на Танатос и проедешь около трёхсот километров к югу до другого портала, то выйдешь из него в местечке Рэдсэнд, в двенадцати километрах от одной из крупнейших американских ракетных баз. Понимаешь? Заяви мы тогда о порталах… Даже если бы никто не успел воспользоваться такой возможностью залезть в самый тыл врага, всё равно: началась бы немедленная военная экспансия Земли на смежные миры, очередной скачок гонки вооружений. Вряд ли в смежных мирах обрадовались бы такому нашествию, да у многих из них тоже нашлось бы, что сказать в ответ… Так что тогда – подчёркиваю: тогда – мы поступили правильно. Ну и, в-третьих, повлияло то, что мы практически ничего не знали о мирах за порталами, да и о самих порталах – тоже ничего, кроме азов. Вот так и повелось: мы потихоньку исследуем ту сторону, экспериментируем с энергетическими структурами и физикой порталов, делаем грандиозные открытия, каждое из которых достойно десятка Нобелевских премий, и… кладём их под сукно. Я полагаю, момент для сообщения наступил уже лет пять назад. И глупо надеяться, что покров тайны будет терпеливо ждать, пока мы его сами не сдёрнем. Всё может проявиться случайно, или, ещё хуже, нас заставят это сделать обстоятельства, и нести благую весть человечеству придётся в самый неподходящий для этого момент.
– Понял, сделаем. Ты на какой вокзал прибываешь? На Ленинградский?
Так прошли два коридора, поднялись по лестнице один пролёт и оказались на первом этаже какого-то здания. Подобно урагану, обрушивающемуся на прибрежные деревеньки, сея ужас и разрушение, прошли на второй этаж и остановились перед закрытой железной дверью. Семён ожидал, что Рорик использует тот же способ, что и с дверью его камеры в подвале, но здесь шавелар осторожничать не собирался: быстро махнул рукой (Семён даже не успел заметить метнувшуюся связку структур), и толстая железная дверь просто вылетела внутрь. Пролетела всю комнату, с жутким грохотом врезалась в противоположную стену, постояла секунду и рухнула плашмя. В воздухе остался запах раскалённого металла и бетонной крошки. Комната была заставлена стеллажами, у входа стоял стол, за которым с видом совершеннейшей обалделости сидел сухонький мужичок затрапезного вида с булкой и пакетом кефира в руке. Из наклонённого пакета тянулась тонкая белая струйка прямо на штаны мужичка. Рорик, не обращая внимания, прошёл в глубь комнаты, а Семён, проходя, осторожно вынул кефир из руки сидящего и поставил на стол.
И ломанулся куда-то во дворы. Витька подумал секунду и припустил следом. Его же ни на секунду одного оставить нельзя, этого инопланетянина, он ведь, как дитя малое, и как его только до сих пор в милицию не загребли?
– Раба?! – Семён даже закашлялся от возмущения. – Ты,…… да я ж тебя, суку! Я не раб – я свободный человек!