Пентаграмма на полу и россыпь знаков на теле были стандартными, а вот интерьер помещения вызывал интерес – особо интриговала композиция из большой кровати и закутавшейся в прозрачный пеньюар хтарки.
– Твою ж мать! – застонал я, добавляя несколько более емких слов. Морячок аж заслушался. Он, конечно, не понимал смысла, но инстинктивно чувствовал красоту слога русского матерного.
– Так, господа, давайте заканчивать этот балаган. Вот скажите, генерал, – обратился я к одному из старперов, – почему вы решили, что десятый и восьмой легионы должны двигаться не по основной дороге, а по второстепенной?
Постепенно принимая посетителей и подписывая нужные бумаги, я понял, что своим «бунтом» только помог делу графа Гвиери – с тем, что сейчас делал канцлер, Кровавому Моржу самостоятельно не справиться. Граф Гвиери был талантливым фискалом, а маркиз Кольно являлся управленцем по призванию.
– Привет, брат, в каком легионе служил? – шагнул к Ловану Дархат, протягивая кулак для приветствия.
– Ладно, девонька, у нас, как всегда, ничья. Надо работать, граф ждать не будет.