Во‑вторых, ассимилировав русскую элиту, поляки разорвали единое культурное пространство Малой Руси, локализовав его по православным монастырям и превратив тем самым существование самостоятельной западнорусской культуры высокого стиля в небольшие, провинциальные, изолированные феномены, подверженные очень сильному западному влиянию.
Как писал в 1920 году граф Александр Волконский: «Нам нет надобности останавливаться на характеристике нашей древней литературы. Нам важно лишь отметить, что памятники ее писаны на русском языке. Все мы, учившиеся в русских школах, читали их в их подлинном тексте, и читали, поверьте, без словаря, ибо и словарей таких не имеется. На странице встретится три‑четыре архаических слова или название предмета, вышедшего из употребления, — тогда требуется толкование; но это русский, древнерусский язык, стоящий на полпути между нашим современным и церковнославянским. Когда украинофилы утверждают, что «Поучение» Мономаха есть «образец украинской литературы», это не более как неприличная выходка, рассчитанная на неосведомленность иностранной публики».
Впрочем, сдается мне, что мои труды были не напрасными.
Представьте себе ситуацию. Живет себе в каком‑нибудь малороссийском селе смышленый хлопчик. Чистит свинарники, выпасает коз, крутит коровам хвосты, бегает на речку купаться и иногда издали смотрит на помещичью усадьбу, где живет панство. К подростковому возрасту он начинает понимать, что его мир, в котором он родился и вырос, очень сильно отличается от того мира, в котором живут обитатели помещичьей усадьбы — его господа, и даже чужд ему. Как утверждает народная поговорка: «пан за пана, Иван за Ивана». Ведь живут господа в богатстве, красоте, комфорте. Они иначе одеваются, у них другие праздники, иной образ жизни, иное поведение, иные ценности, иные взгляды на жизнь. А еще очень важно то, что разговаривают они тоже по‑другому, не так, как это принято среди простых сельских мужиков, а так, как прописано в толстых книгах без картинок. То есть эти люди совершенно другие, они не похожи на «тато з мамою», на бабку Параску и конюха Иванко. Понимаете, о чем я? О разных социальных и культурных мирах. О социальной и культурной отчужденности. Прошу запомнить это.
Та «украйинська литература», которую изучают в школах и вузах, в большей мере «радянська», чем «украйинська», и в этой «радянський» литературе от «украйинського» только колхозно‑сельская тематика. Все это подтверждается тем, что вместе с рухнувшим Советским Союзом исчезла и «украйинська литэратура» с ее элитным жильем, государственными премиями, большими гонорарами, санаториями и тому подобными благами. Ведь ее создала советская власть в рамках своей идеологии. Никому другому эта литература не была нужна.
Насколько я понимаю, именно XIX век стал началом зарождения действительно украинской культуры?