– Белка… – Лешка подбирает слова. – Я даже не буду тебя отговаривать из соображений того, что не хочу, чтобы ты отдавала мне последнее. Просто скажу: летние деньги ты получишь не раньше начала июня. А нам они нужны сейчас.
Слушаю вопрос, а перед глазами океан, яхта, пальмовый берег… Прогоняю видение – кажется, ОН как-то умудряется его подсмотреть. Вспыхиваю. При всей нашей наметившейся «дружбе» уж что бы я не хотела с ним обсуждать, так это наши с Лешкой денежные проблемы.
– Работать на ночь… – механически повторяю я… – Хорошо, завтра поговорим. Я хочу спать.
Я уже не слушаю Медведя. Вытерев слезы, читаю письмо. «Дорогой мой шустрый Бельчонок. Нежданно-негаданно отправляюсь на работу. Одной большой студии нужны люди на несколько дней работать в ночные смены. Я позвонил, меня пригласили приехать. Если получится, вернусь только поздним утром. Студия в Беверли-Хиллз – долго ехать. Надеюсь, что все будет хорошо, и я заработаю денежек на орешки для Белочки. Позвоню, как только смогу. Расскажу смешную историю. Целую ушки-кисточки, твой влюбленный Медведь». Слезы снова капают на клавиатуру. Какой же он все-таки хороший, Мишка. И какая же я все-таки глупая и злая. Как легко я умею обидеть!
– Кристина? Здравствуйте! Охрана Олега Нестеровича беспокоит. Вы можете перезвонить не с мобильного? Олег Нестерович хочет с вами поговорить.
Лешка – мое все. Или почти все. Есть еще дядя Павлуша, его родня и моя любимая подруга Женька. Родителей я потеряла в детстве. Мой папа был португальцем с примесью африканской крови – потомок европейских колонизаторов Мозамбика. Мама – русской. Познакомились в мамином родном Харькове – оба учились в медицинском. Они очень любили друг друга – так мне рассказывала бабушка. Когда в Мозамбике произошла революция, мама поехала туда вслед за папой – строить счастливое социалистическое будущее далекой южноафриканской страны. Там родилась я. А потом началась гражданская война, и меня чудом успели переправить к бабушке – маминой маме – в Харьков, столицу Слобожанской Украины. Там я росла и привыкала к мысли о том, что, кроме бабули, меня никого нет. А еще к тому, что я не такая, как другие дети.