– Если бы сгорела… – подсказываю я, и сама себе удивляюсь. Голос спокойный. Ледяной. Не мой как будто.
Лешка на меня очень сердит. Я понимаю это, когда мы съезжаем с магистрали заправиться и выпить кофе. Остановив мотор, он молча уходит внутрь строения, оставляя меня всхлипывать и приходить в себя.
– А что, разве известно? – с вызовом смотрю Лешке в глаза. – Ничего неизвестно! Неизвестно даже, захочешь ли ты, чтобы я здесь еще побывала!
Хохот. Папа у Ника смотрит исключительно телеканал FOX, который пропагандировал бомбежки Ирака яростнее других американских медиа. Все двенадцать плазм, развешанных в родительском доме Ника, показывают только новости FOX. Так рассказывает сам Николас.
Уже на третий день моего пребывания здесь мое сердце начинает терзать тоска. Беспросветная и глухая – как туман, поймавший меня в холодные объятья. Новости из Украины не добавляют солнца. Столкновения, драки… «Народное вече». Народное. Народ, выдающий себя за народ, за счет исключения другого народа. Я – часть тех, кого зовут быдлом. Мой дядя Павлуша тоже колорадский «раб». Мне больно.
– Бельчонок, не трусь. Все будет хорошо. Я знаю, что все будет хорошо.