— Да… Дело тут явно не чисто. — Умник задумался.
— Ну, в таком случае располагайся, как дома. — Кивнул Балаватх, который судя по всему был рад моему решению. — Моя любимая сейчас на переговорах во дворце императора, так что придется мне тебя пообслуживать… вина или чифы?
— Это при условии, что рядом есть маг, который впоследствии сможет восстановить или поправить всю структуру. А если амулет делали на продажу или просто отдавали куда–то, где такого мага может и не оказаться рядом, то как раз такая структура выгоднее, — не согласился я с Балаватхом. Тот с любопытством глянул на меня и задумчиво кивнул.
Налетевший ветер закрутил песок по арене. Но закрутил аккуратно — ни песчинки не выходило за пределы площадки. Ну и, на мой взгляд, наступил самый трагический момент моего выступления. К сожалению. После всего, что мы с големом тут вытворяли, он в принципе заслужил право… на жизнь? Но жизнь — жестокая штука. В сакральном смысле люди — суть запутавшиеся в реальности, как мухи в паутине, случайные флюктуации вакуума. А посему… Неподвижная фигура песочной женщины стала постепенно разрушаться. Удерживающая голема сила стала исчезать, и, начиная с головы, он стал рассыпаться. Ветер подхватывал песок и закручивал его в полной тишине.
— В тот день, когда в Маркине разрушилась комендатура, я был там. И ты тоже там был! — голос искусника снова был прежним, только сквозила в нем какая–то обреченность, покорность судьбе. — Бог наслал на меня тогда Искушение.
— Расскажи, расскажи! — Причем именно поддакнул, а не передразнил. С каким–то злорадством. Мне даже показалось, что и голос изменился — будто другой человек говорит. Я даже поразился такой перемене.