— Ну ты даешь, продрыхла всю дорогу! — раздался возмущенный голос подруги.
— А сейчас будет дико и грубо, — выдавил со стоном он.
— Но ты-то его способна вывести из себя, — сказал он мне, намекая на то, когда он в бешенстве приказал отправить меня на кухню.
— Береги себя и его, — сказал он в заключение, — это много значит для наших народов.
Когда Владислав вернулся, я уже сидела за туалетным столиком и пыталась расчесать спутанные волосы.
— Я поговорю с Лисой. Для всех будет лучше, если сказать в селении, что она заболела и умерла.