— Сам ты буржуй! Сказано тебе — предводитель дворянства.
— Это мой стул! — заклекотал Воробьянинов, перекрывая стон, плач и треск, несшиеся отовсюду.
— Я не псих, А единственно выполняя волю пославшей мя жены…
— Куда же я поеду? Сейчас шесть часов. Рабис давно закрыт. Да и пароход через полчаса уходит.
Так, сразу же, уйти от стульев было невозможно.
Тут Изнуренков страшно развеселился. Он забегал по комнате и запеЛ: «А поутру она вновь улыбалась перед окошком своим, как всегда». Он не знал, что делать со своими руками. Они у него летали. Он начал завязывать галстук и, не довязав, бросил. Потом схватил газету и, ничего в ней не прочитав, кинул на пол.