Он решил, что Пророк тоже пойдёт с ним на задание. Это будет самое лучшее задание в их жизни, ведь они никогда не ходили вдвоём на дело.
Если её лицо о чём-то и говорило, то не только о потрёпанных нервах, но и о желании взять реванш за долгое неведение, а это уже было опасно, как бывает опасна импульсивная женщина, измученная ожиданием.
Он всегда говорил так, что на душе оставался осадок недосказанности. Трудно было понять, что он имел ввиду, но наверняка — право на истину, на ту истину, в которую они свято верили.
— Ты взял, ты и надевай, — брезгливо ответил он.
— А нам по барабану! — вдруг заорал Жаглин. — Ты приехал нас убивать и трахать наших баб!
— Дальше я не пойду! — сказала, отдуваясь, консьержка. — Тебе какой этаж нужен?