— Тебя как зовут? — спросил Цветаев того, который стоял слева.
— Слава богу! — воскликнул он, чтобы исчезло тягостное ощущение всеобщего вранья. — Расскажи, — лицемерно попросил он, испытывая чувство превосходства, потому что знал подноготную всех тех обстоятельств, которые волновали Пророка; при этом он покромсал колбасу и бросил её на тарелку не первой свежести.
— Караульный на ночь один. Пятеро дрыхнут в дежурке. Окна заложены кирпичом. Ворота на замке. Может, стену взорвать? — спросил Цветаев упавшим голосом. — А? Нет, не пойдёт? — спросил он, покорно глядя на иронически настроенного Пророка.
— Куда? — спросил Цветаев, с удовольствием поглядывая на Рыжего, который, знай себе, невозмутимо крутил баранку и тоже радостно косился в его сторону.
Казалось, Пророк рассмеялся через силу, в нарушение принципов Пророка: нельзя привлекать к себе внимание. А гонять по центру города можно! Что это такое, как не нарушение треклятых принципов? Ну да ладно, решил Цветаев, отольются тебе крокодиловы слёзы.
— Может, я притворялся! — зло огрызнулся Цветаев.