— Эх ты, — укорил его Орлов. — Я даже не знал, что она здесь.
Привиделась ему Наташка, как они, болтая, шли весной под зонтиком и как он тайком, словно на первом свидании, вдыхал запах её волос, и то его романтическое начало, которое всегда жило в нём, сотворила странную вещь: он вдруг понял всю свою жизнь и сообразил, что никогда-никогда не будет до конца счастливым, не потому что не стремился к счастью, а потому что печать всёпонимания лежала на нём. И от этого некуда деться.
Но он сунул в глазок шампанское и цветы, которые предусмотрительно купил по дороге, и она сдалась.
— Её-то за что? — спросил он, прочитав по лицу человека без глаза всё то, что он не посмел произнести вслух.
— Для ровного счёта, налей сто пятьдесят, а три оставь себе.
И Цветаев вдруг понял, что Гектор Орлов не хотел заводить разговор при нём, ибо Антон Кубинский мог сопоставить кое-какие факты о кое-каких обстоятельствах, которые были явно не в пользу Орлова. И это подтвердило его догадку, что Орлов в чём-то замешан, но не хочет признаваться. Заставим, твёрдо решил он.