— Не притворялся, — со знанием дела сказал Пророк.
— Нога заживёт, тогда и пойдёшь, — жёстко ответил Пророк и отвернулся, давая понять, что разговаривать больше не о чём и что Цветаев ему до смерти надоел со своим Орловым, то бишь Гектором, то бишь Геркой, то бишь общим школьным идиотом, которого принесли в жертву обстоятельствам.
— А кто? — жёлчно спросил Цветаев, зачем-то подумав о Лёхе Бирсане.
Это оказался сотник — он нашёл у него советскую сотенную купюру, разорванную десятку и банковскую карту. Разбираться не было времени. Забрал оружие и ушёл тихо и незаметно. И пока пробирался сквозь развалины, так ему захотелось домой, так он соскучился, что ноги сами едва не понесли его на восток.
— И что? — Он ничем не мог помочь, это было как с одноглазым мужчиной в издательстве. Каждый умирает в одиночестве, таков закон природы.
— Ладно… — сказала она неохотно, — всё, но между нами. Ходили мы туда с Жаглиным… — и покраснела, и даже театрально схватилась за виски, опустив глаза.