— Как же?! А это? — Цветаев показал на лицо.
Его искренность казалась на грани наивности. Он вообще много удивлялся, и одно время Цветаев подозревал его в легкомыслии, пока Жаглин не сходил на Бессарабский рынок и не принёс три автомата и кучу рублёвок. Подвиг, кстати, не повторенный никем и кое у кого вызывающий сомнения.
Она медлила, разглядывая его в глазок. Естественным образом не узнала, потому что в лампочка в коридоре едва тлела.
— Понимаешь… — но дальше этой фразу дело у него не шло.
Всё, он окончательно сдался. Голова была пустая, как котёл. Пророк, как и прежде, оказался сильнее.
И город, который постепенно превращался в руины, давно просыпался не от привычных и потому незаметных звуков, а от пустопорожней стрельбы и криков: «Україна понад усе!»