— Ничего я не пьяный! — возразил заплетающимся языком Гектор Орлов и перестал на какое-то время глупо хихикать и покачиваться, как паяц.
— Говорят, её взорвали! — с чувством справедливости добавил Жаглин, в его глазах блеснули праведные слёзы.
— Купили, — успокоил его Пророк, то бишь Антон Кубинский. — За два «трофея» в Святошино.
Рваная губы дёрнулась, и в глазах появилась тоска. Завёлся Кубинский, тяжело думал Цветаев, с трудом разлепляя веки. Теперь будет злиться на весь белый свет. А куда деваться? Он сам себе слово дал биться до полной, абсолютной победы, и мы за компанию с ним тоже слово дали, но от этого мы не стали хуже или лучше, мы такие, как есть, мы такими были всегда и, надеюсь, останемся такими же впредь.
— Жаглин читал стихи?! — удивился Цветаев.
— Вони на Грушевського стоять. По Лесі Українці об'їдь, — услужливо посоветовали ему.