Танкисты во все глаза разглядывали нас. После февральского награждения и я и Тупикова считались в родном подразделении личностями практически легендарными. Не скажу, что мне это нравилось, но, с другой стороны – должны же быть у нас в бригаде хоть какие-то герои? Сам я на сие высокое звание, понятное дело, не претендую, но все-таки совсем без героев на любой войне тяжело…
– А потому, – ответил я, – что, если чисто гипотетически рассматривать «А зори здесь тихие» с точки зрения соответствия «объективной реальности» (то есть как сугубо реалистическое и исторически достоверное произведение), сразу же вылезает ряд очень интересных особенностей. Вы же, мальчики и девочки, сами люди военные, кое-чего видели и с тактикой действий разведывательных и диверсионных подразделений не понаслышке знакомы. А любой профессионал, проанализировав описанные в этой книге события, сразу скажет, что местами это, мягко говоря, полная ерунда…
Вот только, как совершенно точно выяснила донна Ларка, в этой конкретной провинции здешняя армия «крокодилами» или «Ми-17» не располагала, почему, видимо, посылала на задание максимум того, что имеет.
За лобовым стеклом пилотской кабины просматривалась уплывающая куда-то вниз пустыня и небо с редкими облаками. Симонов с архиважным видом развалился над дисплеями приборной доски в просторном левом кресле, которое почему-то считается командирским только в нашей стране – во всем остальном мире наоборот. Правое кресло было свободно. Во втором ряду кресел сидели обездвиженный американец, который, по-моему, дремал, и неистовая Данка с расстегнутой кобурой на боку, которая время от времени поглядывала на него.
– Быстро на выход! – скомандовал я, выпрыгивая из кабины, едва вертолетные полозья коснулись травы. – Занимаем оборону!
Ладно, майор, – добавила Дегтярева, давая понять, что разговор окончен, и, держась за поясницу, тяжело поднялась на ноги. – Поздно уже, а я с этими гадами еще не договорила. Если будет что-то интересное – утром сообщу…