Само по себе наличие под землей большого количества трупов было ожидаемо, но вот то, что вокруг кроме убитых огнем из стрелкового оружия подыхали и те, кто попал под электромагнитный удар и не имел видимых повреждений организма, было плохо. Перед началом операции предполагалось, что «Вольный Ветер» убьет только тех, кто находится на поверхности, а тех, кто сидит под бетонным сводом, только оглушит. И, как обычно – ни хрена подобного. Чувствовалось, что разработчики опять «перехимичили» – «думали, одна килотонна, а оно как бабахнет»… А если «ВВ» поубивал всех, то, скорее всего, погиб и главгад, и в этом случае многое сразу теряло смысл. Я оглянулся – в отсвете фонарика личико у шедшей позади меня, следом за Светкой, неистовой Данки было какое-то недовольно встревоженное. Она такого эффекта тоже явно не ожидала…
– Есть, – приложила ладонь к своей панаме Машка, а потом, широко улыбнувшись, что-то сказала Виктории на ломаном испанском. Та прямо-таки расцвела.
– А здесь над побережьем сильно зараженная радиацией зона, – пояснила Данка. – Почти стокилометровая полоса отчуждения, где жить запрещено еще с дозимних времен. Патрулируется тяжелой техникой и автоматками, по границе – минные поля и те же автоматки. Они, видимо, думают, что если завалят нас здесь, то мы уже никуда не денемся…
А пока низко над нашими головами прошел «Мустанг» с выпущенными щитками и шасси.
Хотя чего это я на него покатил с места в карьер? Служба то, служба се… Ведь, по идее, начало этой самой службы у каждого обычно разное. Например, мое первое знакомство с советской еще армией в крайние годы существования СССР прошло не лучшим образом. В девятом, если не ошибаюсь, классе во время первой приписки в военкомате я оказался в числе восьми человек, которых отвел в сторону от остальных звероподобный прапорщик с вэдэвэшными эмблемами на погонах. Побагровев и без того испитым лицом, он рявкнул нам: – Па-астричься!!