– Вот, примерь на себя! – протянул он политруку чужую форму и сам стал раздеваться.
В перерывах между ударами кувалдой Саша прислушался. Лай собак явно стал ближе. Взять экипаж на мушку и перестрелять? Он уже поднял автомат, как вдруг подумал: «Пусть закончат работу – вдруг техника пригодится. Поставят немцы палец на место, тогда я их и перестреляю. Риска почти никакого. Экипаж у гусеницы плотно стоит, одной очередью снять всех можно. Подожду».
Для уменьшения чудовищной отдачи на конце ствола стоял дульный тормоз. Отдачу он гасил, но пороховые газы шли в стороны и вниз, поднимая пыль и демаскируя стрелка.
– Этак, пока отец вернется, у него одежды не останется. Почему одежда сырая? Дождя вроде не было, – Олеся испытующе смотрела Саше в глаза.
– Сержант, какого черта ты сюда всякого барахла натолкал? – недовольно выговаривал он Александру. – Сесть нормально невозможно, ноги не устроишь!
Он лежал на траве и жадно, как вытащенная из воды рыба, хватал ртом воздух. Немного придя в себя, вслушался в окружающую его тишину.