Уже прошло часа четыре, когда прокукарекал петух – довольно близко и явственно.
– Утопила бы ты ружьецо где-нибудь, не ровен час – немцы придут. За него ведь и расстрелять могут.
– Тань, давай здесь оставим! – взмолился Саша. – Замаскирую я его так, что никто не найдет, и все.
Саша прицелился и дал длинную – в полмагазина – очередь по танкистам. Промахнуться с тридцати метров было невозможно.
– Поднимайся, родственник! Уж солнце давно встало, лентяй!
Саша был вне себя от злости. Это вам не безоружных и покорных людей бить! Чешутся руки – шли бы на передовую. Так боязно небось! Немец – он ведь и убить может.