— Обувайся, вставай. Пойдешь осторожно. Нам спешить некуда… — закончил он. И неожиданно подумал непонятно для самого себя: а так ли это? Некуда? Или… — Понесешь рюкзак. И еще вот что… — он нагнулся, достал из рюкзака «ТТ». — Умеешь пользоваться? — Мальчишка помедлил, покривился, покрутил пальцами, потом кивнул. — Немного? — Снова кивок. — Все равно. Научишься. Это твой пистолет. Понял, Евгений Белосельский?
Романов понимал эту логику. Честное слово — понимал. Вот только принять ее, согласиться, допустить продолжения ее существования — никак не мог.
— Пошли в дом, — предложил Горенышев. — Пошли-пошли, чаю выпьем, посидим, поговорим… может, ты и не бандит. Гляну…
— Медсес… ведьм этих — обезглавить. — Казак кивнул с непроницаемым лицом. — Этого… людоеда… в общем, на кол его. Там, снаружи. Курву и щенка… не трогать.
И «зушки», и «ЗПУ» вместе с грузовыми передками буксировали конные пары с ездовыми; еще двое ехали на передке, один — на собственно установке. Причем — в отличие от мелкокалиберной пушки «ЗПУ» была готова к стрельбе постоянно.
В дверях ванной стоял Томми. В свежих трусах, но с автоматом через плечо. Руки и лицо на фоне остального тела казались очень грязными. Особенно руки. Левая ладонь была залеплена по ребру свежим пластырем, и майор вспомнил, как Том тянул по дороге колючую ленту…